Развернулось над Беларусью бело-красно-белое небо, шагают по улицам протестующие – от студентов до пенсионеров, от минских знаменитостей до гродненских рабочих с химического завода. Массовые белорусские протесты, вызванные сфальсифицированными выборами, длятся около 3 месяцев – целая эпоха для спокойной страны, от которой ранее никто не ожидал иных новостей, кроме как об очередном урожае картошки. 81 день активных выступлений – миллионы страшных и кровавых, смешных и абсурдных историй.
Семидесятитрехлетняя оппозиционерка Нина Багинская оказывается одним из символов протеста, а ее фраза «Я гуляю», высказанная в ответ на претензии омоновца, – популярнейшим белорусским мемом. Портреты диджеев Влада Соколовского и Кирилла Галанова, включивших на провластном митинге цоевскую «Перемен», ежедневно рисуются в качестве протестного мурала на стене трансформаторной будки, ежедневно же стираются работниками ЖЭС. Безоружного участника протестов Александра Тарайковского застреливают силовики, пока он держит руки поднятыми. По сети расходятся политические белорусские неологизмы: «бусы» (автобусы), «тихари» (сотрудники силовых структур в гражданской одежде), «собачку!» (оппозиционный лозунг, основанный на высмеивании пролукашенковского девиза «за Батьку!»). Самой народной песней ныне идущих выступлений становится «Тры чарапахi» группы N. R. M. – ее поют едва ли не на каждом марше.
Звучала она и 23 августа в Минске, когда протестующие исполнили «Трех черепах» перед кордоном ОМОНа. Две толпы – и одна сыгралась не в лад: сирены силовиков, которыми они старались заглушить хор, не попали в тональность. «Фальшивишь!» – крикнул в гущу металлических щитов и темных балаклав гитарист N. R. M. Пит Павлов, игравший песню во главе участников марша.
Казалось бы, велика проблема – не дотянуться гудком до ноты? Такая техническая комплектация у машины, что поделаешь. Обязан разве какой-нибудь ОМОНовец, забывая про шлем и резиновую дубинку, броситься настраивать сирену: «Товарищ майор, несите камертон, автозак в диссонанс воет»? У каждого своя работа. Но контраст все же случился примечательный.
По одну сторону железных щитов стоит максимально разнородная, ежедневно изменяющаяся, не ограниченная в своих творческих проявлениях толпа протестующих. Белорусы удивили весь мир своей изобретательностью в мирных формах протеста. Они сочиняют плакаты, едко высмеивая власть: «Wake up, Sasha… you obosralsya», «Из черной резины сделана власть», «Цой жив, ЦИК лжив». Они рисуют на стенах портреты символов протеста, сатирические изображения Александра Лукашенко и бело-красно-белые флаги. Они поют народные песни – «Купалинку» и «Магутны Божа». Они снимают пародийные ролики: видео «Шчучыншчына», героиня которого воспевает родную Беларусь в стиле клипов государственного телевидения, стало вирусным.
В противовес – жесткая, построенная на основе четкой иерархии, принуждения и ритуалов машина государственного насилия. Армия и силовые структуры – закрытые, маскулинизированные системы. Найдется ли там место культуре, творчеству? Вспоминаются государственные военные ансамбли: ровные ряды мундиров, строго отобранный репертуар. Искусство подчиняется идеологии. А что происходит в рядовых подразделениях, среди обычных солдат и сотрудников внутренних органов? Напряженный, нерегламентированный рабочий день, отсутствие полноценного отдыха и досуга, жестокость внутри структур – и приобщение к общекультурным ценностям, и собственное творчество остаются за бортом. Подобные системы должны быть тесно связаны с идеалами – честь, патриотизм, ощущение личной ответственности за судьбу народа, человечность по отношению к мирным людям – но здесь же, в закрытых обществах, стоит кому-то отступить от этих идеалов, острее проявляются социальные язвы. Задавленная культура уже не может быть мощным средством гуманистического воздействия. Придушат в силовых структурах искусство – и его труп становится одной из «чарапах», на которых стоят слоны насилия.
Никто не знает, сколько белорусских силовиков ходило в музыкальные школы и смотрело на портреты Баха в напудренном парике. Нет и не было статистики, гладил ли кто-то из них горячим утюгом ласточьи «хвосты» концертного фрака, зачитывался ли трудами Канта и закусывал их поэмами Янки Купалы. Может, за привычными черными омоновскими шлемами и белыми медицинскими «тихарскими» масками скрываются люди чистой гуманности, а кидать в безоружных сограждан светошумовые гранаты и избивать лежащих на земле – лишь хобби. Может, любовь к насилию способна уживаться рядом с высокой культурой и творческой душой. Но также вполне может быть, что и войн было бы меньше и немотивированной агрессии, окажи прекраснокудрый Бах немного больше влияния…
Валерия Хисамутдинова
