Евгения Третьякова в этом году окончила магистратуру факультета журналистики ЧелГУ, одновременно с этим руководя молодежной редакцией «Моменталисты».
– Почему вы решили работать с юными корреспондентами?
– Это удачное стечение обстоятельств. На самом деле, я не хотела преподавать: в моей семье много учителей, и я находилась в стадии отрицания этой профессии со школы. А после бакалавриата захотелось работать по специальности, но не уходить в быт, агрессию. Неожиданно попалась эта вакансия, вспомнились мои юнкоровские годы до журфака… Так и случилась стадия принятия, а после – молодежная редакция «Моменталисты». Название, кстати, ребята придумали сами, а в после стали называть себя просто «Момы». Коротко и ясно.
– Журналистике лучше обучать — или журналистику лучше практиковать? Нужны ли вообще «кружки» журналистики?
– Ни одно знание не будет эффективно без практики, тем более – медийное. Да, мы всегда начинаем на занятиях с новыми ребятами с основ, потому что каждый из них приходит с разным пониманием того, что вообще такое журналистика. Кому-то для раскачки нужно несколько недель, кому-то – несколько месяцев. Но они все равно вовлекаются в практику: например, учатся писать материалы, делают тематические посты, включаются в командную работу и помогают вести график публикаций.
Евгения Алексеевна Третьякова, руководитель молодежной редакции «Моменталисты»
Функция школьных и молодежных редакций здесь такова: они помогают школьникам найти себя, развить свой потенциал, научиться плавать в современных потоках информации. И не стоит забывать про социализацию. А самое классное, что мы подсказываем и показываем друг другу какие-то новые фишки – это позволяет редакции успешно развиваться, каждый вкладывает в нее свои силы.
– Если к вам подойдет 11-классник, ученик вашего кружка, и спросит: «Поступать ли мне на журфак?», что вы ответите?
– Спрошу, чем ему хочется заниматься по жизни и насколько он уверен в своем выборе. Я лишь могу где-то посоветовать, в чем-то помочь. Обычно одиннадцатиклассники имеют запасные варианты: одним интересна не только журналистика, но и филология; другие тянутся к социологии, третьи уже точно решили работать в сфере медиа, но пока сомневаются над конкретным направлением. Одно я знаю наверняка: какой бы выбор они ни сделали, с ними останется хороший опыт и знания, которые помогут не только в профессии, но и в жизни.
– Обучение внешкольной дисциплине требует тех же эмоциональных встрясок, которые преследуют учителей школ?
– Иногда, потому что ребята бывают разные. Такие встряски обычно возникают, когда в силу неопытности не всегда можешь найти контакт с кем-то из них и винишь себя за это. Или когда находишься с ними на выездном мероприятии и периодически видишь или узнаешь, чем они занимаются в свободное время. Конечно, к чему-то я отношусь проще, а где-то приходится проводить воспитательные беседы (причем публично). Есть и другая сторона медали – дедлайны, с которыми дружат не все. Но это средние и старшие классы, и я прекрасно понимаю, что у каждого своя жизнь, а журналистика для них – это возможность уйти в неформальную среду, поэтому стараюсь не нагнетать.
– Школа юнкоров, в которой учился я, больше напоминала ламповое собрание АА, где каждый пил чай и рассказывал, как у него дела. Какой вы видите свою школу/редакцию юнкоров?
– Частично такой, какой ты ее описал. Я всегда спрашиваю ребят, как дела, что нового случилось за то время, пока мы не виделись. Они с удовольствием рассказывают, а мне это действительно интересно, я переживаю и радуюсь за каждого ребенка. Со многими у меня доверительные отношения, и это позволяет наладить учебный процесс, настроиться на спокойную и далекую от школы атмосферу. Мы любим шутить на занятиях, вспоминать крутые мероприятия, на которых побывали, обсуждать плюсы и минусы происходящего. А на различные праздники мы устраиваем чаепития с играми или ходим куда-нибудь дружной компанией. Я действительно горжусь своими воспитанниками, потому что наша редакция – это большая семья, которая всегда придет на помощь.
