«Я представила отца четверых детей, который каждую копейку тратит на покупку реквизита. И я плакала», — режиссер Светлана Попова о съемках фильма про Чекагинск

Светлана Попова — челябинский режиссер и преподаватель ЧГИК. Четко выраженные брови, пышные ресницы, легкий румянец, яркий маникюр нестандартной длины — все это о ней. Перед встречей Светлана успела заглянуть в магазин текстиля, где выбирала мех для своей новой шубы. Остановилась на насыщенном малиновом. Чем поделилась с корреспондентом на первых минутах интервью. Беседу же продолжили разговором о съемках документального фильма «Братья Елькины». Идея сюжета пришла в 2019 году, но активно съемки идут только сейчас.

 

В киноленте «Братья Елькины» три времени: дореволюционное, Гражданская война и постреволюционное. Каждое ассоциируется с историей одного из братьев — Абрама, Соломона и Бориса (в семье были, правда, и другие дети). Но Светлана и ее команда уделила особое внимание именно этим героям:

— Эти три брата — самые яркие личности как из всей семьи, так и, наверное, из пула революционеров Челябинска: Цвиллинг, Васенко, Соня Кривая…

Я очень долго искала прототип. Просматривала материалы про мэра Покровского, врача Бейвеля, изучала их историю по документальным источникам и не могла ни на ком остановиться. И тут мне попадаются Елькины, братья Елькины. Я начинаю читать, причем это были реальные источники — выписки из газет 1920-х годов, предсмертные записки, частные письма внутри их семьи, допросы НКВД.

 

Тогда Светлана обрадовалась, что из архивов вышел сюжет для нового фильма.

«Братья Елькины» не первая подобная работа режиссера. В том же 2019 году она курировала документальную ленту «Отец и сын Симоновы», в которой рассказано о купце Симонове — одном из крупнейших золотопромышленников Урала. На истории Симоновых Светлана и ее коллеги учили студентов документалистике:

— Я всегда любила британские сериалы, телевидение и следила за тем, как они красиво воссоздают Эдвардианскую, Викторианскую эпоху в своих передачах. Мне захотелось сделать что-то подобное. Конечно, у меня ничего не получилось (смеется), но в тоже время получилось нечто особое. Я познакомилась с прекрасными реконструкторами — студией исторического танца Гаттака, замечательным Александром Акуловым, известным челябинским иконописцем и реконструктором.

 

Воодушевленный режиссер и ее товарищи с такими же горящими глазами взялись за новую историю — про братьев Елькиных. Команда отсняла только сцену самоубийства Бориса. После этого Светлана поняла, что есть проблемы. Основная — нехватка, даже отсутствие финансов.

— Неслучайно мы не стали снимать фильм в первый же год. Тогда на подъеме, в феврале, я нашла историю, написала сценарий. Его интенсивно обсуждали с ребятами, даже какие-то раскадровки вместе писали. Но когда отсняли первую сцену, мы поняли, насколько тяжелый этот труд. Чтобы отснять, допустим, двадцать секунд рабочего видеоряда, нам потребовалась целая ночь и, наверное, дней десять подготовки к ней.

Поэтому я заморозила проект. Я поняла, что мне нужно переформировать команду, нужно выиграть грант — это единственный способ снять что-то.

 

Однако съмочная группа работала не только над грантом. Когда создают проект, важно, чтобы и содержание не подкачало, а в кинокроме истории играет роль и визуальный материал. Любая деталь может дополнить картину либо же ее ухудшить: от цветового решения и локации до платочка в нагрудном кармане героя. Светлана относится к этому серьезно и продумывает мелочи.

— Мы, например, ездили в Краеведческий музей: нам показывали в подвалах, хранилищах натуральную казачью форму, со времен Гражданской войны. Мы рассматривали ее, изучали и создали первую в России реплику формы уральского казака. Представляете?! Чтобы снимать в нашем фильме!

 

Создают атмосферу в «Братьях Елькиных» не только съемочные цехи. Помогают даже знакомые или прохожие:

— Когда девочки приходят и говорят: «Можно сняться в фильме?» Я говорю: «Если у тебя есть платье этого периода, то welcome. Ради бога, я только за». Людям останется память, а мы снимем эту прекрасную массовку.

Люди этим живут, они шьют эти костюмы, они устраивают балы, они устраивают военные реконструкции. Я всех их приглашаю в фильм. Они все пригодятся, потому что у нас будет бал и у нас будет битва времен Гражданской войны: кони, сабли, минометы…

 

Около ста человек участвуют сейчас в проекте. Даже когда Светлана приостановила съемки и занималась другими делами, им интересовались. Чему была очень удивлена и обескуражена.

— Когда я его заморозила, если честно, я сказала: «Все, замораживаем». Но а в душе подумала: «Да ну на фиг, это очень тяжело, я не справлюсь. Скажу ребятам, что заморозила, чтобы меня не убили в подворотне (смеется), а сама не буду им никогда заниматься. Если только какое-нибудь чудо не случится».

Я занялась бизнесом: зелень выращивала и все такое. И случилось чудо: бизнес у меня… вышла не очень хорошая история. Он закончился. Я поругалась с партнером, оставила весь бизнес ему, как и все деньги, которые туда вложила. И ушла.

Такая вся в слезах. И ко мне приходит мой художник-постановщик и говорит: «Ну а что ты ревешь? Вот смотри: у меня там бабушка знакомая чулочки купила на свою пенсию, чтобы в «Елькиных» сниматься. А вот наш общий знакомый — отец четверых детей — ходит раз в месяц тарелочку раритетную покупает, чтоб в «Елькиных» снимать». Я такая: «Правда?» Он: «Да. А наши друзья из военно-исторического клуба «Дивизион» закупили оружие времен Гражданской войны на большую-пребольшую сумму». И я: «Че?!». Он в ответ: «Ну да, все ждут, когда ты наиграешься в свой бизнес и вернешься кино снимать».

После этих слов у меня текли слезы, прям ревела. Я представила этих бабушек, которые покупают на пенсию себе чулочки, и отца четверых детей, который каждую копейку тратит на покупку реквизита. И я плакала. В ту ночь себе сказала, что сниму «Елькиных».

 

Тогда Светлана собралась, настроилась — выиграла грант. Сейчас продолжает активно снимать фильм. Но переживает она до сих пор.

— Поскольку это полный метр — расписать видеоряд очень сложно. Так, чтобы это было интересно, постоянно шло развитие действия, зритель не заскучал и это не было тягомотиной. Мне кажется, я до сих пор не до конца решила эту задачу.

Сегодня, например, мне приснился кошмар: приезжаю на съемочную площадку, там уже весь киношный караван, вокруг шарики, фейерверки — все похоже на ярмарку. Приезжают журналисты. А я в ужасе подхожу к художнику-постановщику и говорю: «Саша, я не знаю, что мы сегодня будем снимать, у меня видеоряд не расписан» (нервно смеется).

 

Тема революции и чего-то оппозиционного довольно скользкая. Возможно, найдутся те, кто увидит в этом агитацию или еще что похуже. Зацепится, например, к закону о просветительской деятельности — поправкам к закону об образовании. По задумке Правительства он защитит россиян от антироссийской пропаганды. Но на этот счет режиссер отвечает уверенно и спокойно:

— Я ни в коем случае никого не агитирую. Просто показываю срез жизни в Челябинске сто лет назад. Не более того. И ничего выдуманного там нет: все на исключительно документальных источниках и с опорой на мнение ученых в этой области. Мы не на стороне красных, не на стороне белых, не на стороне революционеров, не на стороне консерваторов-монархистов.

Моим ребятам, Саше и Кате, на питчинге задавали вопрос: «Вы что, агитируете нас на революцию?». А они бедные стоят и глазами хлопают… В смысле? Мы же как журналисты: просто освещаем, к тому же то, что происходило. Субъективной оценки минимум.

При помощи художественных средств как языка, так и видеоряда даем возможность зрителю формировать отношение к этой теме. Мне кажется, это сейчас наиболее профессиональных подход. Зачем личное досужее мнение, когда каждый способен создавать его сам?!

 

Некоторые журналисты считают, что в их профессии нет творчества. Особенно в работе с фактами, точными данными. Но как режиссер сохранит креатив в киноленте документального формата?

— С одной стороны, она основана на реальных событиях, документальных источниках. Как журналистская работа: когда ты находишь их, показываешь людям, открываешь страницы истории нашего города, края и так далее.

С другой стороны, документальное кино всегда воспринимается зрителем как нечто скучное, заунывное — «ой ну опять нам какую-то лекцию начали читать». Мы хотим этого избежать, мы хотим сделать красивое кино! Чтобы его смотрели. Там будет экшн, драки. Это все реальные драки, которые там были. Будет современная музыкальная аранжировка, чтобы молодому зрителю было приятно смотреть.

 

История о трех братьях Елькиных. Они все равноценны по сюжету или все-таки среди них есть более главный, важный? На этот вопрос Светлана дает, на первый взгляд, неочевидный ответ:

— Главный герой — Челябинск, безусловно. Расскажу почему. В начале 20-го века здесь появляется железная дорога и город открывает ворота из Европы в Сибирь. Сибирь — это хлеба, это равнины, это золото, это очень богатый край, где можно брать и брать. И все сюда хлынули, в том числе отец Елькиных. Не буду о Елькиных много и подробно.

Хочу рассказать о нашем городе, потому что в фильме мы затрагиваем период с конца 19-го века по 1927 (когда Борис погибает). Это история города, уездного, нестоличного. Понятно, мы знаем, что в Питере во время революции стреляли с Авроры, возводили баррикады, захватывали Зимний дворец. А что было у нас во время революции? Никто не знает ведь. Ну кроме историков, конечно, которые помогали нам создавать фильм.

Мне кажется, важно, чтобы историю своего города знали. Допустим, на парах по истории Урала пришли студенты и им включили этот фильм. Они могли посмотреть, как в Челябинске что было. Потому что Челябинск уникальный город. Его называли даже Чекагинск, представляете?!

Например, мы брали материалы из архива Центра историко-культурного наследия Челябинска. Они есть только там — ни в интернете, ни в библиотеках. И только в хранилище библиотеки есть фотографии, которые мы будем использовать. Их научные сотрудники ведь искали. И я хотела бы донести это до широкой публики, но посредством киноязыка.

 

А чтобы сделать фильм качественнее, нужен хотя бы еще один грант — считает режиссер. Полученные с гранта средства команда потратит на осветительную технику, саунд дизайн, покрас, графику, монтаж. Светлана уже планирует ближайшее и более далекое будущее.

— Мы сейчас готовимся к питчингу фестиваля «Предчувствие». Это будет большое кинособытие — Уральский питчинг дебютантов. Я хочу там выступить и побороться за грант.

После «Елькиных» я, наверное, отдохну год. Если у меня хватит сил, то потом, может быть, еще про Соню Кривую фильм сделать. Она со своей двоюродной сестрой Ритой —Костяновской неоднозначные девушки. Про них тоже много слухов ходит, распрей. Но не уверена в этом и в том, что буду развивать этот вид деятельности.

Смотрите, чтобы снять «Елькиных» хотя бы на съемочный период мне нужно отказаться от зарабатывания денег. Полгода я буду жить на средства, которые мне удалось накопить, собрать. Я не смогу работать и снимать кино. Кино это («Братья Елькины» — прим. автора) снимаю абсолютно бесплатно: никакого гонорара не получу. Я не уверена, что захочу еще раз это делать, понимаете? Это очень тяжело. Но а как иначе?!

Если я буду работать, меня не хватит на кино, потому что проект огромный, грандиозный. Работать с большим количеством людей, создавать позитивную атмосферу, придумывать режиссерские ходы отнюдь не легко. Нужно очень много моральных и физических сил. Если буду еще работать, а у меня еще ребенок маленький есть, то я просто не выживу за эти полгода (нервно смеется).

Конечно, у меня останется работа в институте культуры (ЧГИК — прим. автора). Там один день раз в неделю. Я ее оставляю, потому что студентов не могу бросить. А какие-то проекты — съемка реклам, работа с медиаконтентом — не беру, пока идут съемки «Братьев Елькиных». Еще фильм, еще… этот бы снять живой, здоровой (смеется).