В театре «Манекен» 2 декабря в очередной раз состоялся спектакль «Долгое счастливое рождество». Этот показ далеко не премьерный – спектакль идет с 2000 года, но билеты по-прежнему раскупают заранее, зрители аплодируют стоя и со слезами на глазах. Что так влечет челябинскую публику в «Манекен»?
«На интересный спектакль мы идём?», — спешно спрашивает молодая девушка у миловидной гардеробщицы театра, сомневаясь в правильности решения, получает в ответ уверенное «да». Когда любопытная посетительница, довольная ответом и собой, отходит, подкованная работница гардероба добавляет: «Я считаю, что восприятие спектаклей у всех индивидуальное». Я, кивая, соглашаюсь. У такой разной публики не может быть одинакового понимания: мужчина в адидасе, смущающийся от звука собственного попсового рингтона, женщины в платьях, недовольные то ли жизнью в целом, то ли ценами в буфете, беременная девушка, судорожно пытающаяся кому-то дозвониться, маленькие чересчур подвижные девочки.
«Как катакомбы, да?», — переговариваются парень с девушкой, проходя по узкому коридору «Манекена». «Катакомбы» обрываются накрытым столом по центру сцены и песочными узорами, о назначении которых до начала спектакля можно было только догадываться. Все проясняется благодаря вступительному рассказу мужчины во фраке, пребывающего в роли всех служанок и нянь, которые когда-либо трудились в доме Бэйярдов. Песочные узоры – декорации, которые якобы так необходимы любой театральной постановке, стол же – символ статичности жизни, неотъемлемый элемент каждого рождества семьи, место, вокруг которого вращается жизнь Бэйярдов. Обрамление сцены – два портала: черный и белый. Черный как будто засасывает, даруя смерть всем тем, кто, невзначай встав из-за стола, к нему приближается. Именно даруя, потому что только она, смерть, помогает вырваться из цикла рождественских обедов и взглянуть на все иначе. Белый портал привлекает беременных женщин. Они входят туда, ахая и тяжело вздыхая, в сопровождении музыки, от которой мурашки пробегают по всему телу, а выходят восторженные, переполненные любовью и с ажурной детской коляской. Тем самым не дают циклу прерваться.
Спектакль красен не зрелищностью. Герои празднуют рождество, а мимо проносятся девяносто лет. За столом недавно построенного дома произносятся одни и те же фразы, те же шутки и реплики, обновляемые смертями, рождениями. Дом стареет вместе с героями. Когда приходит время, герои в приглушенном свете обреченно надевают седые парики, смиряются со старостью и сменой поколений. Дети в точности повторяют поведение родителей: мужчины любят выпить, обещают себе и друг другу внести пометки в генеалогические записи, женщины набожны, сверхчувствительны, плачут во время проповедей и неистово верят в уже искаженную историю про индейцев. Но, несмотря на точное подобие манер поведения, никто не ценит друг друга по-настоящему сильно. Члены семьи Бэйярдов понимают это, лишь попав за другой стол, менее праздничный, но не менее значимый для финала пьесы. Стол, за которым сидят те, кто уже прошел черный портал.
За тем столом люди гораздо мудрее, существование их становится проще. Они считают, что «быть живой – вечно топтаться в тумане неведения». Они знают все наперед и ценят минуты жизни больше, чем раньше. Они могут вернуться к прежней жизни, но отпустить новое миропонимание уже невозможно. Им остается только ждать, пока остальные из их рода, завершат цикл и присоединятся к их дружному столу.
Жизнь и смерть, отцы и дети, ценность времени и любовные треугольники. Каждый из этой разной публики углядел что-то свое, а мужчина в адидасе украдкой смахивал слезы.
Ксения Шимановская
Фото взяты с сайта театра «Манекен»
