Наверняка никому неизвестно, сколько сюжетов существует в кинематографе (хотя в первую очередь, это относится, конечно, к литературе), но все они, как правило, сводятся к небольшому, но исчерпывающему количеству «бродячих сюжетов». Жорж Польти сводил весь опыт мировой драматургии к разрабатыванию 36 стандартных коллизий. Борхес утверждал, что сюжетов всего четыре, Курт Воннегут — что три. Сейчас вдруг стало модно считать, что сюжет и вовсе один. Сколько их на самом деле вообще-то не имеет значения. Важно другое: при таком многократном, миллиарды раз повторенном проговаривании одних и тех же идей в одних и тех же формулировках зритель абсолютно перестает воспринимать эти идеи – банальные, заезженные и «скучно, сто раз было».
И тогда режиссер оказывается перед необходимостью искать новые подступы к аудитории, новые способы достучаться до зрителя. Он вынужден отрицать традиционные, классические формы, доводить их до абсурда.
Где-то же отсюда растут ноги многострадального современного искусства. Многострадального — оттого, что, как правило, оно оказывается погребенным под нагромождениями режиссерской мысли. Само отрицание классических форм на деле практически неосуществимо без того, чтобы не потерять при этом и идею, и картина, в итоге, просто «схлопывается» от внутренней пустоты.
Однако, как показала вышедшая недавно в прокат лента «Третий лишний», идея довести форму до абсурда все-таки осуществима. Видимо как раз оттого, что абсурдным сюжет становится всего лишь от введения одним из действующих лиц говорящего плюшевого медведя.
Завязка сюжета, на первый взгляд, заставляет вспомнить о каких-нибудь рождественских фильмах от Диснея: есть мальчик Джон, с которым никто не дружит, и когда родители дарят ему огромного плюшевого медведя Теда, мальчик загадывает, чтобы этот медведь ожил и они всегда были вместе.
По закону жанра, желание его сбывается: медведь оживает, и они становятся лучшими друзьями.
По закону подлости, желание его тоже сбывается: проходит почти 20 лет, а они все еще вместе.
Собственно, здесь вся атмосфера Диснея заканчивается, не успев, в общем-то, начаться.
Мальчику Джону (Марк Уолберг) уже 35, работа у него далеко не престижная, нет особенных достижений, а живет он у своей девушки Лори (Мила Кунис). Медвежонок Тед тоже вырос: он пьет, курит, ругается матом, пристает к женщинам, имеет проблемы с наркотиками. Но, главное, сильно мешает отношениям Джона и Лори.
Сет МакФарлейн, создатель фильма, известен зрителям по сатирическим мультфильмам «Гриффины», «Шоу Кливленда», «Американский папаша», и в «Третьем лишнем» острых, смелых и неполиткорректных шуток тоже более чем достаточно. Однако фильм стоит просмотра вовсе не поэтому.
Сету удалась не просто эксцентричная комедия, он, по сути, повторил то, что делал Шекспир: он сыграл на сближении высоких и низких тем. Лиризм образа Лори и откровенно сниженный образ пошляка Теда. Однако и Лори может проявить эгоизм, заставив выбирать Джона между любовью и дружбой, и Тед может проявить самопожертвование ради друга.
Но фильм, понятно, не о медведе и, конечно, не о чудесах. Фильм все о том же: о выборе, о поисках, о том, что только сам человек строит свою жизнь, и только он ответственен за свои ошибки. А сваливать на кого-то еще ответственность за свою жизнь, все равно, что сваливать ее на плюшевого медведя – бесполезно, нелепо и трусливо. Что мы собственно и видим. Жесткая реальность, и никакого, на самом деле, абсурда.
Елена Иванищева
