Рассказ о том о сем с некоторым сюжетом, следить за которым крайне сложно, потому что автор скачет с мысли на мысль как рука дошкольника, который пытается нарисовать букву или цифру, а над ним стоит свирепый родитель и громогласно заявляет, что кроха недостаточно справляется
У меня умер дедушка. Так бывает, он долго болел. В какой-то момент давление поднялось слишком высоко, а утром его тело пришлось поднимать санитарам, чтобы погрузить в машину. Меня тогда рядом не было, я работал. Да и живу я, вообще-то, в другом городе. В детстве, уехав из родного N, я редко возвращался на малую родину. Сначала был занят по-простому, спортом и учебой. Потом по сложному: начал готовиться к экзаменам, подрабатывать, где только придется, чтобы иметь свои собственные деньги. Меня никогда не баловали карманными, почему-то так было заведено в нашей семье. Мне не давали ни пятьсот, ни тысячу рублей на неделю. Нет-нет, вы не подумайте, деньги у меня были, просто не регулярно. Но вы же и сами прекрасно понимаете, что такое «рубли» в любом возрасте – это возможность. Возможность иметь что-то или кого-то, где-то или нигде, с кем-то или в одиночестве. На показ всему миру, или так сокровенно, что об этом знаешь только ты сам. И хранишь это знание преданно, как бабушка рисунки своего внука. Наверное, гордость не позволяла просить у родителей на свои нелепые прихоти. Приходилось как-то вертеться, выживать. В школе я писал сочинения, в университете редактировал курсовые работы оболтусов и лентяев. В перерывах перебивался странным заработком типа расклеивания объявлений и раздачи листовок. Как-то раз даже поехал по области, кажется, мы тогда оказались в Троицке и в Южноуральске, чтобы рассказать всему населению о вахтовой работе. Получил я тогда 500 рублей, а отмывался от клея еще неделю. В общем, дел было невпроворот. Чем старше я становился, тем реже думал о своих родственниках. Где-то в глубине души, полагаю, я отрицал существование концепции прекращающейся жизни. Я думал, что меня это никогда не коснется, что вот-вот изобретут лекарство от смерти, и я и дальше смогу беспечно заниматься своими делами. Но дедушка умер. Поставив под сомнение все мои планы и теории. Так бывает, он долго болел. В какой-то момент давление поднялось слишком высоко. Также высоко и неожиданно поднимается эмоциональная буря, стремящаяся вырваться наружу. Вы когда-нибудь замечали, что люди поднимают подбородок вверх, чтобы сдержать этот порыв? Голос надрывается, брови хмурятся, уголки губ танцуют странные танцы в нижней части лица. Предательские потоки слез как назло льются из глаз, а ты нервничаешь и не можешь их остановить. Вытираешь руками, рукавом кофты, но мокрое сухим не становится. В конце концов, натираешь эту область до красноты, а потом сидишь и дуешься сам на себя. За то, что натер, и за то, что дал волю эмоциям. Хотя потом, если честно, становится так хорошо. Спокойно. Чем старше я становлюсь, тем яснее понимаю, что плакать очень даже хорошо. Можно даже реветь, кричать от злости, как, наверное, делал Маяковский, он почему-то всегда предстает ревущим у меня в голове. Главное, чтобы помогло.
Когда я сидел на работе и пытался осознать ситуацию с дедушкой, эмоциональная буря вырвалась наружу. А потом мне стало легко. Все, правда, в тот день считали своим долгом спросить, почему я такой грустный, как будто мы в американском фильме и им не наплевать. И пришло, черт возьми, понимание. Одна простая вещь. По себе знаю, что не многие прислушаются к этим словам, не многие сделают то, о чем я попрошу, но я постараюсь донести. Позвоните родным. Не только по праздникам, а просто так. Даже если дедушка говорит совсем плохо, а бабушка вас не понимает. Им будет приятно, честно-честно. И вы успеете сказать все, что думаете, они ведь не вечные. Вспомните свои эмоции, когда осознаете, что пролетел еще один год. 2020, например, кончится через 3 месяца. То есть 75% мы уже прожили и даже не заметили. У старичков время летит не по годам, а по десяткам. Второй курс, вам же вот-вот исполнится 20 лет, верно? Поздравляю, еще чуть-чуть и вы разменяете третий десяток. А там и нелюбимый муж/жена/работа, отсутствие секса и тупые разговоры с подругами о том, что Маринка-то на четыре килограмма похудела, сволота такая. И Борьке она не готовит, он у нее сам супы варит. Отвратительная женщина.
Я вот думал о многом. О том, что любовь к чтению все-таки наследственная, потому что дедушка обожал Достоевского и остальную классику тоже. Когда я пытался объяснить маме почему «Война и мир» все-таки шедевр, да еще и читается на одном дыхании, даже сцены боев, а Раскольников не только тюкнул Арину Родионовну по голове, но еще и пережил много чего непонятного и в общем-то трудного, я встретил непонимающий взгляд. А дедушка бы понял. Он как-то раз даже выслал «Униженных и оскорбленных», чтобы я прочитал. Но я был слишком занят. И сейчас мне бы действительно хотелось обсудить книгу, которую я обязательно прочитаю. Мне бы хотелось понять, почему с возрастом становлюсь все сильнее и сильнее похожим на него. И мне бы, наверное, хотелось понять, почему спустя 4 года я снова написал слезливый и жалостный рассказ, такой себе нон-фикшн, с нарочито эмоциональными фразами и повторами. Вы же, конечно, заметили те малюсенькие литературные приемы, которые встроились в канву текста? Замечательно. Рассказ нужно было написать о чем-то волнующем, обыденном. Смерть близкого человека заставила меня понять, что я живу недостаточно насыщенной жизнью, что я каждую секунду упускаю миллионы и тысячи возможностей, которые теперь ценю. Надеюсь, в вашей душе не произойдет такого перелома, и вы и без этого поймете, что должны действовать. Покорнейше благодарю за внимание, надеюсь, больше мне не придется писать рассказы без контекстуальной привязки и без сюжета.
