Звоним в дверь домофона. Открывают без вопросов. Заходим в светлый теплый коридор. Паренек лет одиннадцати стоит около разноцветных шкафчиков для одежды, здоровается и убегает следить за маленькой девочкой. Две женщины ждут, пока дети переобуются, смотрят на нас с легкими улыбками. Подбегает мальчик, гордо заявляет: «Привет, а я пират!». Мы в шоке. От фонда, где помогают детям с ДЦП и аутизмом мы ждали не этого. Но здесь тепло, солнечно и атмосферно. А мы отправляется беседовать с директором этой организации Еленой Жерновой.
– Чем занимается организация «Звездный дождь»?
– Мы помогаем семьям, в которых воспитываются дети с синдромом Дауна, аутизмом или другими особенностями. В 2012 году мы открыли центр, и именно тогда начались занятия. Здесь есть и общественная школа, и кружки: творческие мастерские, мультипликационная и театральная студии, физкультура, кружок выжигания и много-много всего интересного. В них занимаются ребята с особенностями, которые не могут учиться в обычных местах. Также в «Звездном дожде» есть много различных проектов, которые не находятся в этих стенах. У нас есть выездной лагерь, где ребята с синдромом Дауна или аутизмом могут без родителей, что уникально для них, выехать на летний или зимний отдых.
В комнату заглядывает маленькая девчушка. Забавные хвостики, любознательный взгляд, широкая улыбка, звонкий голосок кричит «До свидания!». Дверь закрывается.
– Как вы относитесь к тому, что такие дети не могут получать образование в обычных школах?
– Это очень серьезный вопрос. Я не могу однозначно сказать, как отношусь к этому. Это та задача, которую нужно решать. Я понимаю, что сейчас школы не готовы принять наших детей на обучение по многим причинам. Не готовы учителя, у них нет инструментов, с помощью которых можно дать детям с особенностями учебные навыки. Не готовы и сверстники, потому что детская жестокость имеет место быть, а наши дети – это мишени, на которые может быть направлена эта жестокость. Не понимают и родители детей, почему в классе должен обучаться особый ребенок. То есть школьная среда сейчас достаточно агрессивна для наших детей.
И я была бы не права, если бы сказала, что школа должна открыть все двери, потому что это была бы глупость. Это все равно, что заставлять насильно любить кого-то. Но я понимаю, что на перспективу это очень хорошо для всех, потому что общение особых детей и неособых важно не только для первых. Это дает многое и обычным детям: и понимание милосердия, и умение быть причастным к чему-то хорошему, то есть нравственный рост. В любом случае нахождение особых детей в общеобразовательной школе – это обоюдополезный процесс, поэтому мое отношение к этому вопросу не выражается какой-то оценкой, просто есть внутренний план, что нужно сделать, чтобы это случилось.
В комнату просовывается светловолосая головка. Маленькие ручки держат телефон. Улыбаясь и опуская глаза в пол, девочка спрашивает, можно ли сфотографироваться с директором. Та улыбается, кивает. Малютка подбегает, делает селфи, прощается и убегает. Елена улыбается, говорит, что у них такой ритуал.
– Вы можете сказать, что особые дети более открытые и добрые, чем обычные? При встрече с нами дети держатся по-доброму.
– «Звездный дождь» – это же атмосфера и люди, которые здесь есть: родители, дети, персонал и педагоги. И, действительно, здесь все чувствуют себя как дома, тут всем рады, всех встречают и со всеми здороваются. Но нельзя сказать, что особые дети добрее, чем обычные. У нас ведь здесь много и обычных детей – братьев и сестер особенных детей. И они ездят с нами в лагеря и говорят, что наша организация – это лучшее место. Наверное, потому что здесь все друг другу рады и открыты. Но не все, кто сюда попадают, становятся такими. Мне кажется, что здесь так хорошо не из-за того, что здесь особые дети. Просто здесь создана такая атмосфера.
Нам неважно, извините, сейчас скажу грубые вещи, две ноги у вас, три или одна, карие у вас глаза, зеленые или голубые. Если ты пришел, значит, мы тебе рады. И не потому, что ты нам должен что-то отдать. Ты делаешь то, что хочешь и на что готов. При этом говорить, что кто-то делает неправильно, а мы правильно, тоже большая глупость, ведь каждый делает так, как считает возможным и нужным. Здесь мы считаем возможным и нужным быть всем рады, поэтому здесь так.
А дети с особенностями точно так же, как и обычные дети, могут злиться, могут ругаться, могут радоваться, могут делать хорошие вещи. Они чувствуют то же, что и остальные. Разница лишь в том, что у них есть история какого-то преодоления. Например, чтобы играть в спектакле, обычному ребенку нужно пойти и записаться в театральную студию, а особому ребенку нужно найти такую студию, куда тебя возьмут, нужно научиться говорить и делать еще много вещей.
– Много слышала о театральных постановках «Звездного дождя». Можете рассказать подробнее?
– Спектакли – это одно из самых любимых моих направлений. Это не театральное искусство в чистом виде. У нас нет профессиональных сценаристов или режиссеров, но это всегда очень искренняя и важная история. В этом году у нас будет уже шестой спектакль – «Снежная королева. Правдивая история». Я думаю, это будет моя самая любимая сказка. Она как раз о переживаниях тех детей, чьи братья и сестры особенные.
В сказках у нас играют все, кто хотят: особые дети, неособые. Уже второй спектакль на сцене мы будем играть без родителей. И это успех. Еще особенность этого года – у нас 80 актеров: самому младшему года два, а старшему – тридцать два. Эту сказку мы будем играть во Дворце пионеров и школьников восьмого мая. Спектакль будет непросто смотреть, это не будет милой сказочкой, но это будет здорово. Ведь каждое подобное представление – работа над собой: наша, тех, кто это придумывает, наших ребят, потому что они многому учатся и многое преодолевают, зрителей.
В коридоре раздается детский плач. За дверью начинает что-то спокойно объяснять женщина. Ребенок успокаивается, снова слышны смех и разговоры.
– И такое бывает. Здесь мы очень часто говорим фразу «такова жизнь». Так случилось, так и живем, радуемся, приносим пользу другим и себе.
– Как вы вообще пришли к этой организации?
– Так вышло, что мой ребенок родился с проблемами: у него нет ни синдрома Дауна, ни аутизма, ни ДЦП. Это были просто сложные роды, нехорошие прогнозы врачей о том, что ничего хорошего с ребенком не будет, лучше от него отказаться. И я просто делала все, чтобы мой сын пошел в обычный детский сад. И его взяли, правда, для этого мне пришлось работать там. Потом он пошел в экономическую гимназию. Сейчас ему двадцать три года, и он закончил Русско-британский институт. Успешный молодой человек, работает, женат. Несколько лет назад я его спросила: «А ты когда-нибудь себя чувствовал особым?». Он ответил: «Мама, я не понял, ты сейчас о чем?».
И из-за того, что мы были с ним в той среде, где было много семей с особыми детьми, как-то так все само собой сложилось. Сначала я для своего сына искала иппотерапию, чтобы решить его костно-мышечные проблемы, а потом стала этим заниматься сама. К нам начали ходить дети с ДЦП, и получился «Звездный дождь». Сначала мы занимались опорниками, потом – детьми из интернатов, а сейчас это центр, который помогает семейным детям. Вот такой был путь.
Сын не любит, когда я говорю на эту тему, но мы с ним решили, что ее можно поднимать, если это может кому-то помочь.
– И напоследок вопрос, который поможет нашим читателям оказать вам поддержку: нужны ли волонтеры, которые могут помочь действием, а не деньгами?
– Да, всегда нужны люди, которые готовы своим участием нам помочь. Не только деньгами, но и, например, проведением занятия с детьми. Всегда нужны те, кто помогает нам в организации праздников или информационных акций. Последнее направление одно из главных: нам важно, чтобы о детях с синдромом Дауна и аутизмом знали, правильно говорили, чтобы не допускали ошибок в обращении. Нам нужны волонтеры всегда.
Фото из архива «Звездного дождя»
Материал подготовила Дарья Маркова
